8 800 350 2014
+7 8452 75-30-76
Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

Поиск по законодательству

Номер документа

Орган власти

Вид документа

Дата документа

Опубликовано на сайте

Поиск по имеющимся тегам

Обзор практики межгосударственных органов по защите прав и основных свобод человека N 4 (2022) (подготовлен Верховным Судом РФ)

Библиотека НПА

Обзор

Верховный Суд РФ

Верховный Суд

01.09.22

ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ОБЗОР
ПРАКТИКИ МЕЖГОСУДАРСТВЕННЫХ ОРГАНОВ ПО ЗАЩИТЕ ПРАВ
И ОСНОВНЫХ СВОБОД ЧЕЛОВЕК N 4 (2022)

В силу пункта 10 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 года N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" "толкование международного договора должно осуществляться в соответствии с Венской конвенцией о праве международных договоров от 23 мая 1969 года (раздел 3; статьи 3 - 33). Согласно пункту "b" части 3 статьи 31 Венской конвенции при толковании международного договора наряду с его контекстом должна учитываться последующая практика применения договора, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования".

В целях эффективной защиты прав и свобод человека судам необходимо при рассмотрении административных, гражданских дел, дел по разрешению экономических споров, уголовных и иных дел учитывать правовые позиции, сформулированные межгосударственными органами по защите прав и свобод человека <1>.

--------------------------------

<1> В рамках настоящего обзора понятие "межгосударственные органы по защите прав и основных свобод человека" охватывает международные договорные органы Организации Объединенных Наций, действующие в сфере защиты прав и свобод человека.

В сфере административно-правовых отношений

обеспечение надлежащих условий нахождения в местах
лишения свободы <2>

--------------------------------

<2> Для сведения: в 2020 году в Верховном Суде Российской Федерации было подготовлено Обобщение практики и правовых позиций международных договорных и внедоговорных органов по вопросам защиты права лица не подвергаться пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию (обновлено по состоянию на 1 ноября 2020 года).

Размещено на официальном сайте Верховного Суда Российской Федерации в подразделе "Международная практика" за 2020 год раздела "Документы". Режим доступа: URL: http://www.vsrf.ru-documents-international_practice-29487-.

практика Комитета ООН против пыток <3>

--------------------------------

<3> Комитет ООН против пыток действует на основании Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 10 декабря 1984 года (далее - Конвенция). Российская Федерация является участником указанного международного договора и в качестве государства - продолжателя Союза ССР признает компетенцию Комитета получать и рассматривать сообщения лиц, находящихся под ее юрисдикцией, которые утверждают, что они являются жертвами нарушения государством-участником положений Конвенции.

Дело "Ю.Р. против Российской Федерации". Решение Комитета против пыток от 12 ноября 2021 года. Сообщение N 869-2018 <4>.

--------------------------------

<4> Как усматривалось из текста Решения, заявитель Ю.Р. отбывал наказание в виде пожизненного лишения свободы в Российской Федерации. Он утверждал, что Российская Федерация нарушила в отношении него статьи 1, 2, 4, 6, 12, 13, 14, 15 и 16 Конвенции (пункт 1 Решения).

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: была принята к сведению предоставленная государством-участником информация о том, что заявитель подал две жалобы в Европейский Суд по правам человека - в 2012 и 2017 годах. Европейский Суд признал нарушение по жалобе N 34310-12 в связи с условиями содержания в ИК <5> N 56 в 2010 - 2012 годах и отсутствием стоматологического лечения. Жалоба N 81595-17, касающаяся условий содержания в ИК N 56 в период с августа 2017 года по апрель 2018 года, все еще находится на рассмотрении Суда (пункт 9.2 Решения). Комитет счел жалобу заявителя в части, касающейся отсутствия стоматологической помощи и условий содержания в ИК N 56, неприемлемой на основании несовместимости с пунктом 5 "а" статьи 22 Конвенции (пункт 9.3 Решения).

--------------------------------

<5> Здесь и далее - исправительная колония.

В соответствии с пунктом 5 "b" статьи 22 Конвенции Комитет не рассматривает никаких сообщений от какого-либо лица, если не убедится в том, что данное лицо исчерпало все имеющиеся внутренние средства правовой защиты. Комитет принял к сведению замечание государства-участника о том, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты в отношении своих утверждений, касающихся помещения его в одиночную камеру 8 февраля 2010 года и конвоирования в бесчеловечных условиях на встречу с адвокатом 9 февраля 2010 года. Замечания государства-участника подтверждались отсутствием в представленных материалах каких-либо жалоб в национальные органы власти. Кроме того, Комитет отметил: материалы дела не содержали информации о том, что заявитель исчерпал внутренние средства правовой защиты в отношении его утверждений об избиении сокамерниками в СИЗО-1 в феврале 2008 года. Комитет также не нашел в материалах дела информации о том, исчерпал ли заявитель внутренние средства правовой защиты в отношении условий содержания в СИЗО в Красноярске, Новосибирске, Омске и Екатеринбурге. Соответственно, Комитет счел, что в соответствии с пунктом 5 "b" статьи 22 Конвенции он не может рассматривать эти утверждения (пункт 9.4 Решения).

Комитет далее обратил внимание - государство-участник оспаривало приемлемость других частей сообщения на том основании, что утверждения автора являются недостаточно обоснованными. В этой связи Комитет отметил утверждение заявителя о том, что его незаконное содержание под стражей, которое началось 7 февраля 2008 года и продолжается до настоящего времени, представляет собой пытку по смыслу статьи 1 Конвенции. Комитет установил: жалобы заявителя в национальных судах касались незаконного содержания в отделении милиции 7 февраля 2008 года с 14 ч 30 мин до 22 ч 30 мин, поскольку протокол задержания не был составлен в течение предусмотренного внутренним законодательством трехчасового срока. Остальное время содержания заявителя в ИВС было санкционировано следственными органами; в СИЗО - судебными постановлениями; а в колонии - окончательным приговором суда. Таким образом, Комитет счел, что требования заявителя вышли за рамки статьи 1 Конвенции, и признал эту часть сообщения неприемлемой в соответствии с пунктом 2 статьи 22 Конвенции (пункт 9.6 Решения).

Комитет отметил утверждения заявителя о ненадлежащих условиях содержания в ИВС, где он находился с 1 ч 30 мин 8 февраля 2008 года до 15 часов 50 минут 9 февраля 2008 года. Комитет указал на общий характер поданных заявителем жалоб, непродолжительный период времени, который он провел в изоляторе временного содержания, а также тщательное рассмотрение его жалоб национальными судами, в результате чего его требование о компенсации было отклонено. Комитет счел, что заявитель не смог объяснить, какой именно вред был ему причинен этим краткосрочным пребыванием в ИВС в Тулуне, признал его утверждения недостаточными для обоснования нарушения статьи 1 Пакта. Комитет резюмировал: эта часть сообщения недостаточно обоснована и неприемлема согласно пункту 2 статьи 22 Конвенции <6> (пункт 9.7 Решения).

--------------------------------

<6> См.: дело "В.С. против Беларуси" (CCPR-C-122-D-2182-2012), п. 7.4.

Комитет также принял к сведению утверждения заявителя о жестоком обращении в милиции 22 февраля 2008 года с целью получения признательных показаний. Кроме того, Комитет отметил замечания государства-участника о том, что утверждения заявителя по этому вопросу были предметом тщательного расследования прокуратуры и судов, которые не нашли им подтверждения.... В этой связи Комитет подчеркнул - заявитель не подал никаких жалоб и не обратился за медицинской помощью, когда его доставили обратно в СИЗО-1 после жестокого и долгого избиения, которое [якобы] продолжалось не менее часа. 24 февраля 2008 года его посетил адвокат, который также не потребовал врачебной помощи для заявителя и не сообщил о наличии каких-либо телесных повреждений. В медицинском заключении от 18 ноября 2009 года указано только, что у заявителя имеются шрамы на запястьях, но не приводится никаких выводов об их характере, происхождении или времени возникновения. Вместе с тем Комитет установил, что следственные органы и суды, рассматривавшие жалобы заявителя, приняли во внимание результаты медицинских освидетельствований, проведенных в 2008 и 2009 годах, и медицинские справки, предоставленные СИЗО-1, допросили свидетелей и адвокатов заявителя и безуспешно пытались допросить заявителя. В свете имеющейся у него информации Комитет не смог установить, что власти и национальные суды действовали произвольно или предвзято или совершили явную ошибку, которая лишила заявителя доступа к правосудию при рассмотрении его утверждений о жестоком обращении. В силу этого Комитет счел утверждения заявителя о жестоком обращении недостаточно обоснованными и неприемлемыми согласно пункту 2 статьи 22 Конвенции (пункт 9.8 Решения).

Комитет также отметил утверждения заявителя о том, что его несколько раз содержали в одних и тех же помещениях с лицами, больными туберкулезом. В этой связи Комитет установил: жалобы заявителя были рассмотрены национальными судами с учетом доказательств, представленных соответствующими пенитенциарными учреждениями, и ни в одном случае суды не установили, что заявитель содержался в одной камере с больными туберкулезом. В решениях национальных судов было установлено - в пенитенциарных учреждениях организовано необходимое раздельное содержание заключенных и проводится дезинфекция; заявитель регулярно проходил медицинские осмотры; он не заразился туберкулезом во время пребывания под стражей. Исходя из представленной информации, Комитет не нашел оснований сомневаться в справедливости выводов национальных судов. Поэтому он счел, что жалоба заявителя недостаточно обоснована и неприемлема согласно пункту 2 статьи 22 Конвенции (пункт 9.9 Решения).

Выводы Комитета: жалоба заявителя признана неприемлемой.

защита прав лица с ограниченными возможностями <7>
в сфере образования <8>

--------------------------------

<7> Для сведения: в 2018 году в Верховном Суде Российской Федерации было подготовлено Обобщение правовых позиций международных договорных и внедоговорных органов, действующих в сфере защиты прав и свобод человека, по вопросам защиты прав лиц с ограниченными возможностями.

Размещено на официальном сайте Верховного Суда Российской Федерации в подразделе "Международная практика" за 2018 год раздела "Документы". Режим доступа: URL: http://www.vsrf.ru-documents-international_practice-27222-.

<8> Для сведения: в 2019 году в Верховном Суде Российской Федерации было подготовлено Обобщение правовых позиций межгосударственных органов по защите прав и свобод человека и специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека, по вопросу защиты права лица на образование.

Размещено на официальном сайте Верховного Суда Российской Федерации в подразделе "Международная практика" за 2019 год раздела "Документы". Режим доступа: URL: http://www.vsrf.ru-documents-international_practice-28445-.

практика Комитета ООН по правам инвалидов <9>

--------------------------------

<9> Комитет ООН по правам инвалидов (далее - Комитет) действует на основании Конвенции о правах инвалидов от 13 декабря 2006 года (далее, если иное не следует из контекста излагаемого материала, - Конвенция). Российская Федерация является участником указанного международного договора. По состоянию на 1 сентября 2022 года Российская Федерация не признавала компетенцию Комитета на принятие индивидуальных сообщений.

Дело "М. Кек против Австрии". Соображения Комитета по правам инвалидов от 24 марта 2022 года. Сообщение N 50-2018 <10>.

--------------------------------

<10> Как усматривалось из текста Соображений, автор - глухая, и ее родной язык - австрийский жестовый язык. В начальной школе ее обучение было двуязычным - на немецком языке и австрийском жестоком языке. Однако начиная с 2007 года в средней школе, старшей средней школе и коммерческой школе, а также на специализированных курсах подготовки к экзаменам на аттестат зрелости ей обеспечивали только перевод с немецкого языка на австрийский жестовый язык и она училась по учебной программе для глухих учеников. Отсутствие двуязычного образования было неблагоприятно для нее, так как синхронный перевод являлся избирательным и поэтому передаваемая информация не всегда была полной. Это усугублялось отсутствием квалификации у некоторых переводчиков. Более того, она не могла систематически делать записи во время просмотра перевода на жестовый язык. Это сказалось на ее успеваемости по математике и немецкому языку (пункт 2.1 Соображений). Автор утверждала, что государство-участник подвергло ее дискриминации, поскольку вынудило ее обучаться на немецком языке и быть аттестованной, как если бы немецкий был ее родным языком, не разрешив преподавание на австрийском жестовом языке и не установив австрийский жестовый язык в качестве обязательного предмета (пункт 3.2 Соображений).

Правовые позиции Комитета: для обеспечения равенства и недискриминации глухих детей в образовательных учреждениях им должна быть обеспечена среда обучения на жестовом языке с глухими сверстниками и глухими взрослыми в качестве ролевых моделей. Недостаточно хорошее владение жестовым языком преподавателями, работающими с глухими детьми, и отсутствие школ с доступными для глухих детей условиями лишают их возможностей для получения образования, что считается дискриминацией <11>. Комитет напоминает..., что с целью повышения уровня доступности образовательной системы и содержания школьных программ необходимо поощрять и использовать при обучении жестовый язык, азбуку Брайля, альтернативные шрифты, а также усиливающие и альтернативные методы, способы и форматы общения и ориентации - согласно пункту 3 "а" статьи 24 Конвенции - с уделением особого внимания соответствующим языкам, а также методам и средствам связи, используемым слепыми, глухими и слепоглухонемыми учащимися <12>. Он также обращает внимание, что глухим и слабослышащим учащимся должны быть предоставлены возможности осваивать жестовый язык, при этом должны приниматься меры по признанию и поощрению языковой самобытности глухих <13> (пункт 7.3 Соображений).

--------------------------------

<11> Замечание общего порядка Комитета ООН по правам инвалидов N 6 (2018), п. 65.

<12> Замечание общего порядка Комитета ООН по правам инвалидов N 2 (2014), п. 39.

<13> Замечание общего порядка Комитета ООН по правам инвалидов N 4 (2016), п. 35 "b".

Комитет напоминает о том, что в статье 2 Конвенции "дискриминация по признаку инвалидности" определяется как любое различие, исключение или ограничение по причине инвалидности, целью или результатом которого является умаление или отрицание признания, реализации или осуществления наравне с другими всех прав человека и основных свобод в политической, экономической, социальной, культурной, гражданской или любой иной области, и включает все формы дискриминации, в том числе отказ в разумном приспособлении. Он также указывает: выражение "наравне с другими", с одной стороны, означает, что прав или преимуществ лицам с инвалидностью предоставляется не больше и не меньше, чем населению в целом и, с другой стороны, оно требует, чтобы государства-участники принимали конкретные специфические меры для обеспечения фактического равенства лиц с инвалидностью, с тем чтобы они могли на деле пользоваться всеми правами человека и основными свободами <14>. Комитет далее напоминает, что постепенная реализация, как того требует статья 4 (пункт 2) Конвенции, означает, что государства-участники приняли на себя конкретное и постоянное обязательство - как можно быстрее и эффективнее продвигаться к полной реализации статьи 24 <15>. Однако постепенная реализация не наносит ущерба тем обязательствам, которые являются непосредственно применимыми: на государствах-участниках лежит минимальное основное обязательство обеспечить осуществление каждого аспекта права на образование, хотя бы на минимальном уровне, включая право на недискриминацию во всех сферах образования и право на разумное приспособление для недопущения исключения лиц с инвалидностью из системы образования <16>. Кроме того, Комитет напоминает, что равенство и недискриминация являются краеугольным камнем международной защиты, гарантируемой Конвенцией, и не допускают постепенной реализации <17>. Он подчеркивает: обязательство государств-участников в отношении постепенной реализации подразумевает принятие позитивных мер по уменьшению структурных недостатков и обеспечению временного преференциального обращения с лицами, имеющими какую-либо форму инвалидности, для достижений целей полного участия и равноправия в рамках общества всех лиц с теми или иными формами инвалидности <18> (пункт 7.4 Соображений).

--------------------------------

<14> Замечание общего порядка Комитета ООН по правам инвалидов N 6 (2018), п. 17.

<15> Замечание общего порядка Комитета ООН по правам инвалидов N 4 (2016), п. 40.

<16> Там же, п. 41; см. также принятое Комитетом ООН по экономическим, социальным и культурным правам Замечание общего порядка N 3 (1990).

<17> Замечание общего порядка Комитета ООН по правам инвалидов N 6 (2018), п. 12.

<18> Комитет ООН по экономическим, социальным и культурным правам, Замечание общего порядка N 5 (1994), п. 9.

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: установлено, что автору постоянно оказывали помощь два преподавателя, владеющие австрийским жестовым языком, и переводчики жестового языка, в том числе во время устных экзаменов, что ее учебная программа была адаптирована и она получала поддержку в обучении и коррекционное обучение, включая наглядные учебные материалы. Он далее отметил, что эти меры были согласованы с автором, ее родителями и соответствующими учреждениями и учитывали индивидуальные потребности автора. Кроме того, независимый эксперт по жестовому языку оказывал ей поддержку в процессе обучения, в период с 2012 по 2016 год она получала пособие на специальное образование в размере 11 270 евро, а ее семья получала семейное пособие. Комитет отметил, что благодаря этим мерам автор продвигалась в рамках школьной системы государства-участника, хотя ей пришлось повторить 2011-12 учебный год, она была вынуждена сменить школу и предпочла повторить 2016-17 учебный год. В свете всех обстоятельств Комитет пришел к выводу о том, что, учитывая характер и объем мер, принятых для адаптации автора, а также ее фактическое развитие и успехи в школах, эти меры не были неуместными, несоответствующими или неэффективными. Таким образом, имеющаяся информация не позволила Комитету сделать вывод о том, что государство-участник не выполнило своего обязательства в отношении принятия конкретных мер путем предоставления разумного приспособления для достижения фактического равенства автора, с тем чтобы она могла пользоваться всеми правами человека и основными свободами. Комитет счел: права автора, предусмотренные статьей 5, рассматриваемой в совокупности со статьями 21 "b" и "e", 24 и 30 (пункт 4), Конвенции, не были нарушены (пункт 7.5 Соображений).

Комитет принял к сведению утверждение автора о том, что государство-участник не учитывало ее наилучшие интересы, административные и судебные органы никогда не спрашивали ее о ее потребностях или мнениях. Он также учел замечание государства-участника, согласно которому меры, принятые в отношении автора, были согласованы с ней и ее родителями и учитывали ее индивидуальные потребности. Комитет отметил - автор не предоставила дополнительной информации, показывающей, как на рассмотрение ее дела властями государства-участника повлияло предполагаемое пренебрежение ее интересами. С учетом вышеизложенного Комитет счел, что государство-участник не нарушило права автора, предусмотренные статьей 5, рассматриваемой в совокупности со статьей 7, Конвенции (пункт 7.6 Соображений).

Выводы Комитета: представленные факты не свидетельствовали о нарушении статьи 5, рассматриваемой в совокупности со статьями 7, 21 "b" и "e", 24 и 30 (пункт 4), Конвенции (пункт 7.7 Соображений).

недопустимость подвергать пыткам, иному недопустимому
обращению или наказанию лицо с ограниченными возможностями
при применении к нему принудительных мер
медицинского характера <19>

--------------------------------

<19> Как было отмечено выше, в 2020 году в Верховном Суде Российской Федерации подготовлено Обобщение практики и правовых позиций международных договорных и внедоговорных органов по вопросам защиты права лица не подвергаться пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию (обновлено по состоянию на 1 ноября 2020 года).

практика Комитета ООН против пыток

Дело "Люсия Чернакова против Словацкой Республики". Решение Комитета против пыток от 19 ноября 2021 года. Сообщение N 890-2018 <20>.

--------------------------------

<20> Как усматривалось из текста Решения, заявительница утверждала, что в результате помещения в койку-клеть она подверглась форме насилия, которая может рассматриваться как пытка или другое жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение. Использование коек-клетей в учреждениях для социального обеспечения в медико-санитарных учреждениях непропорционально и дискриминационно применяется по отношению к лицам с интеллектуальной и психосоциальной инвалидностью (пункт 3.1 Решения).

Правовые позиции Комитета: в решениях и в своем [З]амечании общего порядка N 2 (2007) [Комитет] рассматривал риск подвергнуться пыткам и жестокому обращению со стороны негосударственных субъектов и непроявление государством надлежащего усердия в форме вмешательства для целей пресечения недопустимых в соответствии с Конвенцией злоупотреблений, в качестве обстоятельства, за которые государство может нести ответственность. Он также напоминает, что жестокое обращение может быть совершено посредством действий или бездействия, не требующих наличия умысла, поскольку может быть достаточно одной небрежности (пункт 9.3 Решения).

Комитет отмечает, что обязательство предотвращать жестокое обращение на практике перекликается и в значительной степени совпадает с обязательством предупреждать пытки, что граница между жестоким обращением и пытками нередко является размытой и что условия, приводящие к жестокому обращению, часто способствуют пыткам и поэтому меры, необходимые для предупреждения пыток, должны применяться и для предупреждения жестокого обращения <21> (пункт 9.4 Решения).

--------------------------------

<21> Комитет против пыток, Замечание общего порядка N 2 (2007), п. 3.

Комитет напоминает: одной из целей Конвенции является недопущение того, чтобы лица, совершившие акты пыток или жестокого обращения, оставались безнаказанными. Кроме того, элементы умысла и цели, предусмотренные в статье 1 Конвенции, не предполагают субъективного выявления мотивов, которыми руководствовались исполнители, и что вместо этого им необходимо дать объективное заключение, что жестокое обращение отличается от пыток степенью боли и страданий, не требуя доказательства цели, и что жестокое обращение может быть вызвано небрежностью (пункт 9.5 Решения).

Комитет указывает - обязательство осуществления контроля для предупреждения пыток и жестокого обращения распространяется на ситуации, в которых насилие применяется как официально, так и в частном порядке <22> (пункт 9.6 Решения).

--------------------------------

<22> Там же, п. 25.

Комитет напоминает об обязательстве государства-участника по статье 12 Конвенции обеспечить, чтобы его компетентные органы приступали к проведению быстрого и беспристрастного расследования во всех случаях, когда имеются разумные основания полагать, что был совершен акт пытки <23>. Такое расследование должно быть быстрым, беспристрастным и эффективным <24>. Уголовное расследование должно быть направлено на определение характера и обстоятельств предполагаемых деяний, установление личности лиц, которые могли быть причастны к ним <25>, предоставление жертве соответствующего возмещения и борьбу с безнаказанностью за нарушения Конвенции <26>. Комитет отметил: статья 12 в равной степени применима к утверждениям о жестоком, бесчеловечном или унижающем достоинство обращении или наказании. Соответственно, Комитет считает, что умышленное жестокое обращение с лицом, находящимся под контролем государственных или негосударственных субъектов, действующих в качестве государственных должностных лиц, не может быть исправлено исключительно путем присуждения компенсации жертве (пункт 9.7 Решения).

--------------------------------

<23> См.: дело "Нийонзима против Бурунди" (CAT-C-53-D-514-2012), п. 8.4; и дело "Рамирес Мартинес и др. против Мексики" (CAT-C-55-D-500-2012), п. 17.7.

<24> См.: дело "Е.З. против Казахстана" (CAT-C-53-D-495-2012), п. 13.2.

<25> См.: дело "Ф.К. против Дании" (CAT-C-56-D-580-2014), п. 7.7; и дело "Джемайль и др. против Югославии" (CAT-C-29-D-161-2000), п. 9.4.

<26> Комитет против пыток, Замечание общего порядка N 3 (2012), п. 18.

Как подтвердил Комитет в пункте 17 своего [З]амечания общего порядка N 3 (2012) об имплементации статьи 14, государство-участник может нарушить статью 14 Конвенции, которая требует от государств-участников обеспечить, чтобы жертвы пыток или жестокого обращения получали возмещение посредством непринятия мер к эффективному расследованию, уголовному преследованию виновных или допущению гражданского судопроизводства в связи с утверждениями об актах пыток или жестокого обращения. Когда акты пыток или жестокого обращения совершаются негосударственными должностными лицами или частными субъектами, государство несет ответственность за любую неспособность проявить должную осмотрительность для предупреждения и расследования таких актов или для преследования и наказания таких негосударственных должностных лиц или частных субъектов в соответствии с Конвенцией <27>, а также за предоставление возмещения потерпевшим <28>. Комитет напоминает, что предоставление только денежной компенсации является недостаточным для выполнения государством-участником своих обязательств по статье 14 <29>, что право на возмещение ущерба требует начала или завершения расследований жалоб на пытки или жестокое обращение без неоправданной задержки <30> и что потерпевшим должны быть доступны как гражданские, так и уголовные средства правовой защиты, которые должны быть эффективными <31> (пункт 9.8 Решения).

--------------------------------

<27> Там же.

<28> Там же, п. 7.

<29> Там же, п. 9.

<30> Там же, п. 25. См. также дело "Зентвельд против Новой Зеландии" (CAT-C-68-D-852-2017), п. 9.9.

<31> Комитет против пыток, Замечание общего порядка N 3 (2012), п. 26.

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: вопрос, стоявший перед Комитетом, заключался в том, было ли удерживание заявительницы в койке-клети 9 июля 2006 года равносильно форме насилия и причинения вреда в нарушение ее прав по статьям 2 (пункт 1), 4 (пункт 1), 11, 12, 14 (пункт 1) и 16 (пункт 1) Конвенции (пункт 9.2 Решения).

Что касается утверждений о нарушении прав заявительницы по статье 16 (пункт 1), то Комитет принял к сведению ее довод о том, что ее удерживание в койке-клети в учреждении для социального обеспечения не было оправдано медицинской необходимостью и аналогично недопустимым средствам усмирения, применяемым к лицам, лишенным свободы. Она заявляла - ее удерживали намеренно, с целью дисциплинарного воздействия, сотрудники учреждения для социального обеспечения действовали в качестве государственных должностных лиц и она была лишена свободы в соответствии с административным решением. Комитет также учел утверждение о том, что такое обращение причинило заявительнице сильную боль и страдания, что равносильно жестокому, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению, если не пыткам, и что аналогичные средства усмирения применяются несоразмерно к лицам с интеллектуальной и психосоциальной инвалидностью и к женщинам. Кроме того, Комитет принял к сведению утверждение о том, что в медико-санитарных учреждениях государства-участника по-прежнему является законным использование коек-клетей и что не были приняты общие стандарты качества обслуживания. Комитет также обратил внимание на аргумент государства-участника о том, что не каждое действие может быть квалифицировано как жестокое обращение по статье 16, однако он отметил, что Конституционный суд признал - заявительница, возможно, подверглась унижающему достоинство обращению... На основании имеющейся информации Комитет пришел к выводу: утверждения заявительницы должны быть полностью приняты во внимание, а именно - ее заявления о том, что средства усмирения были применены к ней сотрудниками учреждения для социального обеспечения в Мане, действовавшими в качестве государственных должностных лиц и от имени государства, и что рассматриваемое деяние достигло интенсивности и пагубных последствий, приравниваемых к жестокому обращению по смыслу статьи 16 (пункт 1) Конвенции (пункт 9.3 Решения).

Что касается утверждений о нарушении статьи 2 (пункт 1), то Комитет обратил внимание на жалобы заявительницы о том, что государство-участник не приняло эффективных мер для предотвращения актов пыток или жестокого обращения, учитывая, что при лишении свободы ее удерживали в койке-клети без надлежащей защиты от злоупотреблений и насилия. Хотя заявительница подала в связи с этим инцидентом несколько жалоб, он не был эффективно расследован... Комитет отметил, что использование койки-клети было незаконным в соответствии с действовавшим в то время законодательством Словакии и что государство-участник признало - в деле заявительницы национальным судом было установлено нарушение Закона о социальной помощи, включая тот факт, что продолжительность применения к заявительнице средств усмирения не была зарегистрирована в специальном журнале. Комитет счел, что подтверждение Региональным отделением в Нитре факта нарушения национального законодательства без устранения вредных последствий для заявительницы, не является эффективным средством борьбы с жестоким обращением с целью предотвращения его повторения. Кроме того, не было предоставлено никакой информации о мерах, принятых для исправления ситуации с отсутствием записи о продолжительности применения к заявительнице средств усмирения <32>. Комитет пришел к выводу: имело место нарушение статьи 2 (пункт 1), рассматриваемой в совокупности со статьей 16 (пункт 1) Конвенции (пункт 9.4 Решения).

--------------------------------

<32> Там же.

Что касается утверждений по статье 4 (пункт 1), то Комитет учел аргумент государства-участника о том, что статья 420 его Уголовного кодекса обеспечивает более широкую защиту, поскольку она криминализирует акты как пыток, так и жестокого обращения, и его заявление о том, что статья 4 Конвенции требует криминализации только пыток. Комитет, однако, принял к сведению возражение против этого аргумента со стороны заявительницы, отмечающей, что в определении соответствующего преступления смешиваются понятия "пытка" и "жестокое обращение", так как в нем не определены элементы пыток и не проводится различия между актами пыток и жестокого обращения по признаку mens rea <33>, поскольку умысел требуется даже в случаях унижающего достоинство обращения. Заявительница утверждает, что это приводит к невозможности проведения эффективного уголовного расследования и к фактической безнаказанности за акты пыток или жестокого обращения, совершенные в отношении женщин с инвалидностью в специализированных учреждениях... Комитет отмечает: хотя факт применения к заявительнице средств усмирения был официально рассмотрен властями, однако рассмотрение ее жалобы было приостановлено на основании того, что формальные элементы статьи 420 Уголовного кодекса не были соблюдены, без проведения расследования или наказания лиц, виновных в жестоком обращении. Комитет пришел к выводу, что имело место нарушение статьи 4 (пункт 1) Конвенции (пункт 9.5 Решения).

--------------------------------

<33> Обозначающим уголовно-правовую категорию субъективной составляющей преступного деяния термином.

Комитет обратил внимание на утверждение заявительницы о нарушении статьи 11 Конвенции, учитывая, что государство-участник не выполнило свое обязательство по созданию эффективной и независимой системы контроля за рассмотрением жалоб на пытки или жестокое обращение и внешних и гражданских инспекций, включая механизмы мониторинга и предупреждения, для защиты лиц с инвалидностью в специализированных учреждениях от любых актов жестокого обращения. Заявительница также утверждала, что статья 11 была нарушена, поскольку государство-участник не провело необходимого надзора за применением к ней средств усмирения, продолжительность которого не была зарегистрирована... С учетом отсутствия убедительных доказательств со стороны государства-участника о том, что был обеспечен надзор за условиями применения к заявительнице средств усмирения, Комитет резюмировал: государством-участником была нарушена статья 11 Конвенции <34> (пункт 9.6 Решения).

--------------------------------

<34> См.: дело "Гахунгу против Бурунди" (CAT-C-55-D-522-2012), п. 7.7.

Что касается утверждений о нарушении статьи 12, то Комитет принял к сведению аргумент заявительницы - власти не расследовали инцидент, произошедший 9 июля 2006 года, не привлекли виновных к суду и не применили соответствующие уголовные санкции. Комитет также учел возражение на этот довод со стороны государства-участника, указавшего, что заявление о возбуждении уголовного дела заявительницы было рассмотрено, но производство приостановлено. Хотя было начато расследование, государство-участник не стало преследовать предполагаемых виновных в жестоком обращении и заявило, что материальные элементы преступления не установлены. Комитет отметил: государство-участник также возразило против этого аргумента на том основании, что заявительница не требовала компенсации за моральный вред..... С учетом обстоятельств данного дела Комитет пришел к выводу, что государство-участник не выполнило свои обязательства по статье 12 Конвенции (пункт 9.7 Решения).

Что касается предполагаемого нарушения статьи 14 (пункта 1), то Комитет учел довод государства-участника - в ходе административных и уголовных расследований были обеспечены эффективные средства правовой защиты, тогда как возмещение не могло быть предоставлено, поскольку факт пыток не установлен. Комитет определил: уголовное расследование было приостановлено без установления виновных; заявительница не получила никакой компенсации, реабилитации или удовлетворения за причиненный ей физический и моральный вред; не было предпринято никаких шагов для предотвращения использования в будущем коек-клетей.... Комитет счел, что заявительнице было отказано в ее праве на эффективное возмещение ущерба и компенсацию в соответствии со статьей 14 (пункт 1) Конвенции (пункт 9.8 Решения).

Выводы Комитета: представленные факты представляли собой нарушения статьи 2 (пункт 1), рассматриваемой в совокупности со статьей 16 (пункт 1), статей 4 (пункт 1), 11, 12, 14 (пункт 1) и 16 (пункт 1) Конвенции.

защита права несовершеннолетнего мигранта на свободу
и личную неприкосновенность при рассмотрении государством
вопроса о его выдворении с семьей <35>

--------------------------------

<35> Для сведения: в 2018 году в Верховном Суде Российской Федерации было подготовлено Обобщение правовых позиций международных договорных и внедоговорных органов, действующих в сфере защиты прав и свобод человека, по вопросам защиты прав несовершеннолетних в сфере гражданских и административных правоотношений.

Для сведения: в 2022 году в Верховном Суде Российской Федерации было подготовлено Обобщение практики и правовых позиций международных договорных и внедоговорных органов, действующих в сфере защиты прав и свобод человека, по вопросам защиты прав мигрантов.

Размещено на официальном сайте Верховного Суда Российской Федерации в подразделе "Международная практика" за 2022 год раздела "Документы". Режим доступа: URL: http://www.vsrf.ru-documents-international_practice-30792-.

практика Комитета ООН по правам ребенка <36>

--------------------------------

<36> Комитет ООН по правам ребенка действует на основании Конвенции о правах ребенка от 20 ноября 1989 года (далее - Конвенция). Российская Федерация является государством - участником указанной Конвенции в качестве государства - продолжателя Союза ССР.

Согласно Факультативному протоколу к Конвенции о правах ребенка, касающемуся процедуры сообщений, принятому Генеральной Ассамблеей ООН 19 декабря 2011 года, Комитет наделен компетенцией получать и рассматривать сообщения лиц, находящихся под ее юрисдикцией, которые утверждают, что они являются жертвами нарушения положений Конвенции, Факультативного протокола к Конвенции о правах ребенка, касающегося участия детей в вооруженных конфликтах, а также Факультативного протокола к Конвенции о правах ребенка, касающегося торговли детьми, детской проституции и детской порнографии, принятые Резолюцией N 54-263 Генеральной Ассамблеи ООН.

По состоянию на 1 сентября 2022 года Российская Федерация не являлась участником Факультативного протокола к Конвенции о правах ребенка, касающегося процедуры подачи сообщений.

Дело "Е.Б. против Бельгии". Соображения Комитета по правам ребенка от 3 февраля 2022 года. Сообщение N 55-2018 <37>.

--------------------------------

<37> Как следовало из текста Соображений, автором сообщения являлась Е.Б., родившаяся 3 октября 1994 года в Косово, гражданка Сербии. Она представила сообщение от имени своих четырех несовершеннолетних детей, родившихся в Бельгии: Е. Х., родившейся 13 февраля 2012 года, Р. Б., родившейся 6 июля 2013 года, С. Б., родившейся 16 ноября 2014 года, и З.Б., родившейся 10 августа 2017 года. Автор утверждала, что ее дети вследствие их содержания под стражей являются жертвами нарушения государством-участником статьи 37 Конвенции, рассматриваемой отдельно и в совокупности со статьями 3, 24, 28, 29 и 31, и что их депортация в Сербию нарушила бы статьи 9 и 27 Конвенции (пункт 1.1 Соображений).

Правовые позиции Комитета: ссылаясь на Замечание общего порядка [Комитета по правам ребенка] N 23 (2017) в сочетании с Замечанием общего порядка N 4 (2017) Комитета по защите прав всех трудящихся-мигрантов и членов их семей, в которых указано, что содержание под стражей ребенка на основании миграционного статуса его родителей представляет собой нарушение прав ребенка и противоречит принципу наилучшего обеспечения интересов ребенка, принимая во внимание вред, присущий любому лишению свободы, и неблагоприятные последствия, которые содержание под стражей, связанное с иммиграцией, может иметь для физического и психического здоровья и развития детей, и что возможность заключения под стражу детей в качестве крайней меры не должна применяться в рамках иммиграционных процедур <38>. Аналогичным образом Комитет напоминает о своих заключительных замечаниях по пятому и шестому докладам Бельгии, в которых он призвал государство-участника прекратить содержание детей в центрах закрытого типа и использовать альтернативы, не связанные с лишением свободы <39> (пункт 13.9 Соображений).

--------------------------------

<38> Совместное замечание общего порядка N 4 (2017) Комитета по защите прав всех трудящихся-мигрантов и членов их семей и N 23 (2017) Комитета по правам ребенка, пп. 5, 9 и 10.

<39> CRC-C-BEL-CO-5-6, п. 44 "а".

Комитет считает, что осуществление автором права на судебный пересмотр не может оправдать содержание ее детей под стражей (пункт 13.13 Соображений).

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: установлено, что дети содержались вместе с матерью в семейном доме в центре закрытого типа для иностранцев с 14 августа до 10 сентября 2018 года, когда им была предоставлена альтернатива содержанию под стражей, а именно - дом возвращения открытого типа, предназначенный для одной семьи. Сбежав 13 сентября 2018 года из этого дома открытого типа, семья была задержана на следующий день, а затем снова помещена в семейный дом в центре закрытого типа; дети и их мать оставались там до их репатриации в Сербию 9 октября 2018 года.... Таким образом,.... дети содержались в центре закрытого типа первый раз в течение четырех недель (с 14 августа по 10 сентября 2018 года), а затем второй раз в течение трех недель и четырех дней (с 14 сентября по 9 октября 2018 года) (пункты 13.10, 13.11 Соображений).

Комитет отметил, во-первых, что, хотя это место содержания под стражей называется семейным домом, на самом деле речь идет о центре содержания под стражей закрытого типа. В этой связи он счел, что лишение свободы детей по причинам, связанным с их миграционным статусом или миграционным статусом их родителей, в целом является несоразмерным <40> и, следовательно, произвольным по смыслу статьи 37 "b" Конвенции (пункт 13.12 Соображений).

--------------------------------

<40> A-HRC-28-68, п. 80 ("В контексте применения административных мер, связанных с иммиграцией, выглядит очевидным, что лишение свободы детей в силу миграционного статуса их или их родителей никогда не соответствует наилучшим интересам ребенка, превышает требования необходимости, становится абсолютно несоразмерным и может представлять собой жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение с детьми-мигрантами"). См. также: Манфред Новак, "Глобальное исследование Организации Объединенных Наций по вопросу о положении детей, лишенных свободы", ноябрь 2019 года, с. 467 (где указано, что исследования неоднократно доказывали, что детям, содержащимся под стражей по причине их иммиграционного статуса, причиняется серьезный вред, что содержание под стражей иммигрантов всегда было связано с проблемами физического и психического здоровья, обусловленными либо тем, что дети содержались под стражей с существующими заболеваниями, которые усугублялись в заключении, особенно травмами, либо новыми состояниями, возникающими в условиях содержания под стражей, такими как тревожность и депрессия).

Комитет обратил внимание: государство-участник сочло, что эти длительные периоды содержания под стражей были обусловлены, в частности, многочисленными апелляциями, поданными матерью детей; например, автор подала ходатайство об освобождении накануне планируемой депортации, а затем подала ряд апелляций, вынудив государство-участник ждать решений соответствующих органов (пункт 13.13 Соображений).

Комитет констатировал, что государство-участник не рассматривало никаких альтернатив содержанию детей под стражей. Комитет отметил в этом отношении - дети жили с бабушкой по отцовской линии, нет никаких доказательств того, что национальные власти рассматривали возможность сохранения такого образа жизни или какого-либо другого подходящего решения, или что при принятии решений о назначении и продлении их содержания под стражей проводилась оценка наилучших интересов. Комитет счел, что, не рассмотрев возможные альтернативы содержанию детей под стражей, государство-участник не уделило должного внимания их наилучшим интересам в качестве основного соображения ни во время их содержания под стражей, ни во время его продления (пункт 13.14 Соображений).

Выводы Комитета: содержание под стражей Е.Х., Р.Б., С.Б. и З.Б. представляло собой нарушение статьи 37 Конвенции, рассматриваемой отдельно и в совокупности со статьей 3 (пункт 13.15 Соображений).

В сфере уголовно-правовых
и уголовно-процессуальных отношений

запрет пыток, иного недопустимого обращения <41>

--------------------------------

<41> Как было отмечено выше, в 2020 году в Верховном Суде Российской Федерации было подготовлено Обобщение практики и правовых позиций международных договорных и внедоговорных органов по вопросам защиты права лица не подвергаться пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию (обновлено по состоянию на 1 ноября 2020 года).

практика Комитета ООН против пыток

Дело "Дамиано Гальярдо Мартинес и другие против Мексики". Решение Комитета против пыток от 18 ноября 2021 года. Сообщение N 992-2020 <42>.

--------------------------------

<42> Как усматривалось из теста Решения, авторы сообщения утверждали, что государство-участник нарушило права г-на Гальярдо Мартинеса по статьям 1, 2, 11, 12, 13, 14 и 15 Конвенции, а также сопутствующие им права в силу статьи 14 Конвенции (пункт 1 Соображений).

Правовые позиции Комитета: статья 12 Конвенции [против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 10 декабря 1984 года] <43> требует немедленного проведения беспристрастного расследования каждый раз, когда имеются разумные основания полагать, что был совершен акт пытки <44> (пункт 7.8 Решения).

--------------------------------

<43> Далее - Конвенция.

<44> См.: дело "Рамирес Мартинес и др. против Мексики", п. 17.7.

Комитет также напоминает, что расследования как такового недостаточно для того, чтобы продемонстрировать, что государство-участник выполнило свои обязательства по статье 12 Конвенции; нужно, чтобы такое расследование было быстрым и беспристрастным, что необходимо как для предотвращения дальнейших пыток жертвы, так и в силу того, что, как правило, физические следы пыток вскоре исчезают <45> (пункт 7.9 Решения).

--------------------------------

<45> Там же, п. 17.8.

Комитет напоминает о своем [З]амечании общего порядка N 3 (2012), предусматривающем, что ближайшие родственники или иждивенцы жертвы также считаются жертвами в том смысле, что они обладают правом на получение полного возмещения <46>.... Комитет также напоминает, что в указанном [З]амечании общего порядка упоминаются необходимые меры реституции, компенсации, реабилитации и сатисфакции, а также право на установление истины, и подчеркивается необходимость того, чтобы государства-участники предоставили необходимые средства для возможно более полной реабилитации пострадавших в результате нарушения Конвенции, которая должна быть всесторонней и включать медицинскую и психологическую помощь, а также юридические и социальные услуги <47> (пункт 7.11 Решения).

--------------------------------

<46> Замечание общего порядка N 3 (2012), п. 3.

<47> Там же, пп. 11 - 15.

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: авторы заявляли о нарушении статьи 2 Конвенции, поскольку государство-участник не выполнило своего обязательства по предотвращению описанных актов пыток во время ареста и последующего содержания под стражей Гальярдо Мартинеса <48>. Комитет отметил, что г-н Гальярдо Мартинеса был арестован сотрудниками полиции без судебного постановления о задержании и не на месте преступления, а также что он почти два дня не мог связаться со своей сожительницей и четыре дня не мог общаться с независимым защитником. В это время сотрудники полиции допрашивали его под пытками и заставляли подписать признание, а сотрудник прокуратуры явился только для составления протокола прокуратуры, который был подписан г-ном Гальярдо Мартинесом в результате пыток. Комитет также установил: несмотря на телесные повреждения, зафиксированные в ходе медицинских освидетельствований, и несмотря на обжалование официальных постановлений о заключении под стражу, власти решили оставить его под стражей на основании его предполагаемого признания, лишь распорядившись о составлении нового постановления, устраняющего формальные дефекты. Комитет напомнил о своих заключительных замечаниях по седьмому периодическому докладу Мексики, в которых он призвал государство-участник принять действенные меры для обеспечения того, чтобы задержанные на практике пользовались всеми основными гарантиями с самого начала их лишения свободы в соответствии с международными нормами (незамедлительная помощь защитника, доступ к независимому врачу, разъяснение причин своего задержания, его регистрация, незамедлительное информирование члена семье о своем задержании и доставка к судье) <49>. Принимая во внимание описанные обстоятельства и отсутствие информации от государства-участника об этих фактах, Комитет счел, что государство-участник не выполнило своего обязательства по принятию действенных мер по предотвращению актов пыток, предусмотренных в пункте 1 статьи 2 Конвенция (пункт 7.5 Решения).

--------------------------------

<48> "Комитет принимает к сведению утверждения авторов о том, что во время задержания г-на Гальярдо Мартинеса избили и в полураздетом виде посадили в пикап, в котором в течение примерно двух часов полицейские заставляли его принимать унизительные и болезненные позы, угрожали изнасиловать и убить его дочь и его сожительницу, его родителей, инсценировали расстрел и душили его. Комитет также принимает к сведению утверждения авторов о том, что во время его перевозки и в течение примерно 30 часов тайного содержания под стражей г-ну Гальярдо Мартинесу не давали воды, не разрешали спать и пользоваться туалетом, его снова били по мошонке, животу, спине, лицу и голове, душили, заставляли присутствовать при пытках других задержанных, а также снова угрожали убить его родственников. Кроме того, во время содержания под стражей в Управлении прокуратуры по борьбе с организованной преступностью без его согласия ему делали инъекции, и в очередной раз сотрудники Управления угрожали расправиться с его сожительницей, дочерью и родителям, ему не давали пить, есть и спать. Авторы утверждают, что такое обращение применялось для того, чтобы заставить г-на Гальярдо Мартинес признаться в совершении преступления и подписать чистые листы, которые позже использовались в качестве предполагаемого признания. Наконец, в течение пяти лет и семи месяцев содержания в тюрьме усиленного режима Пуэнте-Гранде в Гвадалахаре его вновь били по спине, пинали по ягодицам и кричали в ухо; он подвергался обыску на внутриполостные вложения; он страдал от переполненности, неоднократного одиночного заключения, содержания в общей камере в течение 22 часов в сутки и лишения сна; а также не получил своевременной необходимой хирургической помощи" (пункт 7.3 Решения).

<49> CAT-C-MEX-CO-7, п. 15.

Комитет также учел тот довод авторов, что статья 11 Конвенции была нарушена, поскольку государство-участник не применило механизмов для оценки соблюдения действующего законодательства, что сделало возможным серьезные нарушения при регистрации задержания и отсутствие доступа к независимому защитнику и врачу. Комитет отметил - государство-участник не оспаривало этого утверждения. Комитет напомнил о своих заключительных замечаниях по седьмому периодическому докладу Мексики, в котором он призвал государство-участник обеспечить систематическое рассмотрение процедур задержания и допроса в соответствии с положениями статьи 11 Конвенции <50>. На основании вышеизложенного Комитет сделал вывод о том, что государство-участник нарушило статью 11 Конвенции (пункт 7.6 Решения).

--------------------------------

<50> Там же, п. 17.

Комитет отметил, что авторы подали официальные заявления об актах пыток, по которым по истечении более восьми лет не произошло какого-либо продвижения.... Комитет также подчеркнул: ни расследование, начатое Управлением прокуратуры штата Оахака по своей инициативе в 2016 году, ни два прошения, поданных Национальной комиссией по правам человека в 2018 году, не привели к прогрессу в расследованиях (пункт 7.9 Решения).

Комитет принял к сведению утверждения авторов о том, что вред, причиненный г-ну Гальярдо Мартинесу и членам его семьи, также являющимся авторами этого сообщения, не был возмещен.... Ввиду отсутствия безотлагательного и беспристрастного расследования жалоб, поданных в связи с сообщениями об актах пыток, а также всех элементов, отмеченных в предыдущих пунктах, Комитет сделал вывод о том, что государство-участник не выполнило своих обязательств по статье 14 Конвенции, что причинило вред г-ну Гальярдо Мартинесу и другим авторам (пункт 7.11 Решения).

Комитет принял к сведению утверждения авторов о нарушении статьи 15 Конвенции, поскольку г-н Гальярдо Мартинес был вынужден подписать предполагаемое признание в причастности к преступным деяниям, опасаясь, что угрозы в адрес его семьи будут исполнены. Комитет отметил: предполагаемое признание вместе с показаниями другого лица, также полученными под пытками, были теми элементами, которыми прокуратура обосновывала содержание под стражей г-на Гальярдо Мартинеса в течение пяти лет и семи месяцев, прежде чем, наконец, дело было прекращено..... Таким образом, Комитет счел, что представленные ему факты свидетельствовали о нарушении государством-участником обязательства обеспечить, чтобы никакие показания, данные под пыткой, не могли быть использованы в ходе судебного разбирательства <51> (пункт 7.12 Решения).

--------------------------------

<51> Для сведения: в 2020 году в Верховном Суде Российской Федерации было подготовлено Обобщение практики и правовых позиций международных договорных и внедоговорных органов, действующих в сфере защиты прав и свобод человека, по вопросам, связанным с запретом использовать в судебном разбирательстве доказательства, полученные вследствие пыток, другого жестокого или унижающего человеческое достоинство обращения.

Выводы Комитета: представленные факты свидетельствовали о нарушении статьи 2, рассматриваемой отдельно и в совокупности со статьями 1, 11, 12, 13, 14 и 15 Конвенции, причинившем вред г-ну Гальярдо Мартинесу, и нарушении статье 14, причинившем вред другим авторам (пункт 8 Решения).

См. также вышеприведенное дело "Люсия Чернакова против Словацкой Республики". Решение Комитета против пыток от 19 ноября 2021 года. Сообщение N 890-2018.

Тексты приведенных документов, принятых договорными органами Организации Объединенных Наций, размещены по адресу: URL: http://www.ohchr.org-EN-HRBodies-Pages-TreatyBodies.aspx.

В текстах в основном сохранены стиль, пунктуация и орфография авторов перевода.

27 06 23, Администратор